ПИСЬМО ФИМЕ В КОСТА-РИКУ (читання на вікенд)

         Здравствуй, дорогой Фима! Извини, что пишу тебе сидя. Стоять уже не могу, потому что устал. Как ты, наверное, знаешь, я в Черновцах, где не был вот уже двадцать один год. Сейчас здесь лето и всё тут очень похоже на наш с тобой Израиль: жарко, дождей нет, все полуголые как сейчас, наверное, у тебя в Коста-Рике, где ты отдыхаешь с семьей.

Не хочу дышать на тебя оригинальностью, но жизнь тут, Фима, стала невыносимо лучше. Кругом такие перемены, будто они тут без нас учились только на ошибках. Тут, Фима, торопиться есть когда, правда, негде. Вчера, например, встречался с нашими одноклассниками не на одноименном сайте, а, так сказать, вживую. Поэтому редчайшей красоты бодун посетил меня сегодня утром. Видимо, незаметно пал жертвой знаменитого черновицкого гостеприимства. Но вот что плохо в питье водки с утра - трудно будет провести день разнообразно. Но не буду больше об этом.

Был, Фима, с горделивой уверенностью в нашей с тобой школе №30. Она, как и раньше, на месте, на той же улице Чапаева. Не переименовали! Знаешь, у меня в жизни было три счастливых года — когда я учился в первом классе. Правда, учителей наших уже, конечно, нет. Говорят кто где. Марья Моисеевна, Семен Иосифович, Жанна Львовна – где же вы? И где то счастливое время? Но не буду больше об этом.

В школе, Фима, зашел в спортивный зал. Маленьким, каким - то показался, или мы с тобой уже подросли? Печально  радовался. Тот же батут. На нем, наверное, так же самозабвенно летают теперешние дети. Правда, трещины на батуте означали, видимо, что некоторым детям было за 30. Поразило объявление на школьных дверях: «Уважаемые учащиеся! Просьба ставить свои «Мерседесы» покомпактнее, а то учителям некуда ставить свои велосипеды».

Теперь пару слов про одноклассников. Зойка, которая сидела сзади тебя, теперь за границей. В Кишиневе. Работает заведующей детским садиком «Букет Молдавии». Выглядит – супер! Как будто произошла в результате неестественного отбора. Были и другие. У всех мелированные чёлочки. Но повзрослели. Но Маша уже не машет, Вера не верит, Тоня не тонет, Света не светит, Люба не любит, Катя не катит.

С утра мне немного неудобно. Наверное, вчера по этому делу отпускал дамам кошерные сальности. Проникновенно  мямлил. Невнятные критические междометия. Немотивированная храбрость. Неуступчивый беглый интерес.

Но не буду больше об этом. Впрочем, ты знаешь, Фима, ничто так не оттеняет элитный коньяк, как кильки в томате!

Из пацанов был еще Сашка, который у нас являлся бессменным старостой. Бизнесмен теперь крупный, ко всему проявлял  безразличное  любопытство. Представляешь, умудрился в метро открыть вагон-ресторан! И дальше стремится к совершенству. Но, знаешь, Фима, стремление к совершенству делает некоторых совершенно невыносимыми.

А еще Сашка – важный депутат. Депутат – результат волеизъявления народа, пояснил он мне, когда было уже далеко за полночь. Его взгляд пылал в затемненном зале нашей с тобой «Ватры», как горящая куча мусора. «Стране давно уже нужен другой народ!»,  «Еще одни такие выборы - и нам уже не из чего будет выбирать!», «Только великая страна может позволить себе толпы ничтожеств!», «По количеству отцов народа мы уже превосходим все нормы приличия!», - неистово кричал Сашка. Ну, и так далее. К утру у меня появилось ощущение приближающегося чуда. Или катастрофы. Судя по всему, Фима, Сашкиной команде сегодня всё по плечу, если не сказать большего. Вот что выковал из него наш незабвенный историк Михаил Николаевич, дай Бог ему здоровья! Или это молчаливая галлюцинация?

Но не буду больше об этом.

Прошелся, Фимка, конечно, и по нашей улице Украинской. На левую ногу я надел ботинок без носка, на правую - только носок. Пусть все видят, что я взволнован!

Несколько раз слезились глаза, уши и нос. Как много времени потрачено на жизнь! Все наши будто стоят у подъездов, как живые, как и не уезжали. Представляешь, здесь Бума! Остепенился, молчалив, подтянут, переубежденный холостяк и городской философ.  Немного ворчлив и слегка жалуется. Говорит, что анекдоты про Вовочку вновь стали политическими. Осуждает и меня, и тебя. Утверждает, что жизнь в сытой и спокойной стране рождает в дураках и женщинах иллюзию. Это у нас - то спокойная страна?! Это у нас-то иллюзии?! Пристрастие отдельных горожан к алкоголю объясняет суровым климатом их страны. Причем любая погода в месте их пребывания считается суровым климатом. Контрастен и противоречив. Терзается вопросами и охотно ими делится с прохожими. Почему украинец Гоголь, писавший на русском языке, считается русским писателем, а еврей Шолом - Алейхем - нет? – например.

А, в самом деле, Фима, почему?

А еще Бума сказал мне странную фразу, от которой стало не по себе. В холодную погоду, сказал мне Бума,  у уличных художников-портретистов в Черновцах быстрее всего кончаются синие карандаши. К чему это, Фима, а?

Но не буду больше об этом.

Заходил, Фима, конечно, и на базары. Помнишь, когда-то мы с тобой начитались Сетона Томпсона и, собрав самодельные рюкзаки, ушли типа из дому? Дошли мы до одного дальнего тогда места на реке Прут, где нас выловил твой папа, который в то время работал на почтамте, а в свободное время занимался модным в то время ориентированием на местности.  Так вот теперь на том памятном месте большой базар – Калиновский. Он работает уже не один год и будет еще существовать долго. Потому что мода, Фима, на повседневную одежду тут, то уходит, то снова возвращается. И так до бесконечности.

Несколько улиц, Фима, найти не смог. Переименованы. Как это по – нашему: переименовываем улицы и не перестраиваем дома! А тех, у кого за город душа болит, считаем душевнобольными.

Гуляя, Фима, все чаще прихожу к мысли, что дороги тут ремонтируют ландшафтные дизайнеры. Нет, все стало намного лучше. Даже завидно, как это они умудрились без еврея – начальника по дорогам. Может потому, что у нехудожественного слова мастеров здесь гораздо больше?

Есть, Фима, тут и плохое. Ну, во-первых, я уже почти протрезвел. Хотя опытные люди меня предупреждали, что предоставленные самим себе, события или факты в этой стране имеют тенденцию развиваться от плохого к худшему. А все вышло наоборот. Будто грачи вернулись с полдороги.

Во-вторых, уже маловато тут ленинской, большевистской экзотики. Поубирали памятники, пионеров с октябрятами нет, праздники другие. Знаешь, Фимка, сколько лампочку не три - а Ильич не появится.

Мало теперь тут, Фима, юмора. КВНы совсем уже не те. Правда, говорят, что юмористы где-то тут есть, не все уехали. Но осторожничают. А осторожные юмористы лишь издают нечто напоминающее смех. Возможно, Фима, поэтому по милости одного древнего царя народ здесь до сих пор лазит в Европу через окно. А? Как ты думаешь?

            Вот и все про плохое. Есть, Фима, здесь определенные неудобства. Чтобы пользоваться, например, бесплатной медициной, нужно иметь бесплатное здоровье. Но зато, знаешь, много обнаженки. Причем, как я быстро уловил, - обнаженные девушки могут тут рекламировать что угодно! Да и с женщинами тут намного проще, Фима. Если ты пропустил в дверях даму, а она не поблагодарила, пропусти ее еще раз, и все!

Тут нужно буквально чуть-чуть кое-что подправить. Пусть, например, гражданам уточнят, свобода какого именно слова им позволена. Кроме того, если тут кто-то идёт не в ногу, не надо спешить его осуждать: возможно он слышит звук какого-то другого марша. А так, тут все меня устраивает. Даже качество. Но не буду больше об этом.

Теперь про нас. Мы, Фимка, просто проломились с тобой сквозь черновицкое детство, чтобы вывалиться в юность там, в Израиле. Нет, лично я не задумываясь прямо сейчас меняю обретенную реальность на утраченные иллюзии.

         Ну, что ты молчишь, Фима? Клавиатуру проглотил что ли? Ах, да, это я тебе пишу, а не говорю.

Так вот, Фимка! У каждого великого писателя должен быть как минимум один великий читатель. Будь им, а я буду тебе писателем.

Как там пляжи на Коста – Рике? Как Ася? Дети? Что-то мы давно нигде не виделись.

Извини, что слегка, как Лев Толстой в «Анне Карениной», скомкал концовку. Волнуюсь, Фима, не переставая.

Дорогой Фима! Посоветуй мне, наконец, что же мне делать? Может быть, все-таки снова выкупить свою квартиру на Украинской и переселиться сюда? Твой совет с удовольствием выслушаю и с наслаждением забуду.

Ответь, Фима, пока я тут. Целую в губы головы.

Твой Лёва.

P.S. Извини, Фима, что писал на русском. Украинский в Израиле подзабыл, надо бы освежить. В стране мало живых классиков.